Сегодня, когда одинаковые имена носят тысячи людей, имя, данное при рождении или при крещении, о человеке в целом ничего не говорит. Самое большее — укажет на день его рождения и небесных покровителей. Маши и Кати могут быть одинаково добрыми и злыми, худыми и полными, блондинками и брюнетками.

Но еще пять тысяч лет назад дело обстояло по-другому. То ли оттого, что людей было мало, то ли оттого, что к выбору имени подходили осознаннее, но в целом имя, которое человек носил (и, вероятно, менял с достижением совершеннолетия), что-то о нем говорило. Иногда говорило так много, что едва не приравнивало человека к его тезкам. Так, я до сих пор сильно сомневаюсь, не одно ли и то же лицо Западный ветер Сабхати и Райхо Сабхати. И не является ли Ладише, названный в честь Пожирателя камней, действительно чудовищным червем.

Впрочем, если Райхо и впрямь похож на ветер своей легкостью и жестокостью, горячей головой и холодным сердцем, то Ладише по своему душевному складу и представлениям о добре и зле вообще не напоминает животное, даже высшее, не говоря уже о простейших. И все-таки есть в нем что-то большее, чем спокойствие и милосердие, чем привитые в детстве понятия и общая добродетельность, которую в миг смертельной опасности все-таки удалось поколебать. Именно это большее делает его чудовищным Стражем колодцев, не знающим ни своего, ни чужого, а только старое заклятие, которое надлежит петь, приближаясь к его вотчине.